Фаина Игнатьева

                        ТЕКИЕ      АВГАНА

                               Очерк

 

 

Было жарко. Хотелось в лес или на реку, но мы выбрали сходить за травами, благо это было недалеко и с детьми не муторно. Цвели зверобой и душица.

Мы вышли за околицу. Правда, околица подразумевает наличие деревни, и  всё здесь очень похоже, но это все-таки часть города Касимова – Старый Посад.

Пройдя по проулку, что ведет от Ильинской церкви в противоположную от Оки сторону, мы миновали последние дома и вышли в поле. Ровное, как стол, окаймленное на горизонте лесом, оно уже не первый год стояло незасеянным, а земля продолжала рожать, что могла – чертополох, цикорий, полынь, много полыни, и её горьковатый запах чувствовался в воздухе, волнисто струившемся от земли, как от большого горячего утюга.

Раньше, когда здесь колосились хлеба, глазасто мелькали васильки, а теперь напрасно мы выискивали их в сером ковре полыни. И вдруг пение заставило нас забыть о цветах и до головокружения искать в небе маленькую черную точку – жаворонка.

Солнце, жаворонок  и небо, чистое, без единого облачка, бездонное, как сама вечность, смеющиеся дети рождали в душе необыкновенно-спокойную радость бытия.

- Я хочу в этот домик,- крикнула девочка.

Справа, чуть в стороне от дороги, неожиданно возникло небольшое прямоугольное здание из красного кирпича. Поражала его архитектурная простота, и в то же время это не была простота нашего времени. И никак не вязалась она с русским пейзажем, с привычными для глаз часовенками близ дороги. Здесь явно присутствовало что-то восточное , древнее. Будто время, мчавшее на конях историю, случайно обронило и забыло в этом поле одну из своих примет.

- Это не домик,- сказала я. – Это мавзолей, текие Авгана.

Мы подошли ближе. Над входом в здание, богато декорированным тесаными из камня деталями, несколько в углублении, была высечена надпись по-арабски. Дверь была открыта, и мы вошли в мавзолей. Шесть окон: по два с фасада и задней стены и по одному с боков – пропускали свет, и всё же здесь было сумрачно и прохладно. В земляной пол, покрытый мелкими камнями, битым стеклом вросли три больших продолговатых камня, на которых ещё были заметны арабские надписи.

- Здесь много лет назад, - я подбирала слова, чтобы было понятно детям,- был похоронен Авган- Мухаммед-султан. Его, одиннадцатилетнего мальчика, должны были умертвить, а наш посол тайно вывез его в Москву, к царю.

- А зачем его нужно было умертвить? Ведь он был ещё мальчик, или он сделал что-то плохое? – не унимались дети.

Я запнулась. Как, как объяснить им, что внутриплеменные распри не имели границ дозволенного, что при борьбе за власть даже дети становились потенциальными врагами, что, ничего не совершив, одним своим существованием они несли угрозу власть предержащим? Можно ли здравым умом понять этот жестокий мир?

- Нет, он не сделал ничего плохого, его спасли, он долго жил и умер своей смертью, - пришлось ответить мне.

А сама вспомнила эту драматическую историю, которая произошла четыреста лет назад.

В Ургенджских владениях в 1603 году по смерти хана Хаджи-Мухаммеда был объявлен ханом его сын Араб-Мухаммед. В 1621 году он был вынужден выступить против собственных сыновей Хабаша и Ильбарса, потерпел поражение и, как пленник,был отправлен в город Хиву.

У Араб-Мухаммеда, как описано его сыном историком Абуль-газы, было семь сыновей, самого младшего звали Авганом. Мать Авган-султана была из рода знаменитого Шейбани-хана Бухарского. Сначала десятилетний Авган и его брат Харезм-шах, двумя годами старше брата, жили вместе с матерями своими при пленном отце в Хиве. Но вскоре Ильбарс взял себе Хиву с Газараспом, и Араб-Мухаммед с тремя женами и детьми был отправлен в город Кум. Через год после этого Ильбарс-султан, без ведома старшего брата Хабаш-султана, перевез всех в Хиву, приказал убить отца и Харезм-шаха, а Авгана почему-то отправил к Хабашу, чтобы тот умертвил его. Но сжалился Хабаш над маленьким мальчиком и решил тайно отправить его на Русь с послом Иваном Хилковым,бывшим тогда в Бухаре и Хиве и возвращавшимся в Москву. Шли из Юргенча 3 дня, на урочище Колпак прислал к нему Хабаш своего брата Авгана с переводчиком.

В «Разрядах» есть по этому поводу известие: «…приехал к Государю царю и Великоьу Князю Михаилу Фёдоровичу  всеа  Руси служить Юргенский царевич Авган…» Видимо, ему был дан в Касимове какой-то удел в «кормление», но жил ли он в Касимове, об этом история умалчивает. До самой своей смерти он служил руссим царям, умер 17 сентября 1648 года в возрасте 37 лет в Москве. Его жена Алтын-ханым привезла его тело в Касимов и схоронила на Старопосадском татарском кладбище, где и построила над его могилой мавзолей. Следует отметить, что на боковой стороне надгробной плиты Авган-Мухаммед-султана написано, что на постройку текие Алтын-Ханым истратила 500 рублей. Сумма по тем временам громадная, для сравнения дворовое место на Старом Посаде по купчей 1669 года стоило 5 рублей. Кроме Авган-султана в текие были захоронены его жена Алтын-ханым, двоюродный его брат Тюге-султан и некая Ай-ханым.

В давнее время здание текте было украшено рельефными изразцами, покрытыми желтой, зеленой и коричневой глазурью. По преданию под полом находился склеп, где на цепях висели гробы ханов, покрытые золотыми парчами. Перед входом неусыпно стояла стража. Но когда цепи разрушились,гробы попадали, татары сняли караул,заложили вход камнями, завалили землей. Будто бы был и подземный ход из этого склепа, но был ли он и куда вёл – достоверно неизвестно. Если и был,то только в сторону протекавшей некогда речки Бабенки, по которой в случае опасности можно было добраться до Оки.

Была на Старом Посаде и ещё одна «палатка», так называют местные жители текие, последней Касимовской царицы Фатимы, но она не сохранилась. Когда в конце X1X века началось восстановление древних зданий Рязани, губернский архитектор Н.И.Воронихин провёл реставрацию мавзолея Авган-Мухаммед-султана.  И ему мы обязаны, что это историческое здание сохранилось до нашего времени.